Каждый год канун Нового года был самой загруженной порой для всей семьи Шэнь. Так как у этого клана было очень много родственников и друзей не только в родном городе, но и по всей стране, а также за ее пределами, ежегодно в это время глава семьи Шэнь начинал отправлять им приглашения приехать и отпраздновать Новый год вместе. С приближением праздника дом начинал наполняться самыми разными гостями: кто-то приезжал один, а кто-то вместе со всей семьей и слугами, бедные и богатые, сильные мира сего и те, чья звезда закатилась — в эти дни любой друг или родственник семьи Шэнь мог найти приют в семейной резиденции. В это время все в усадьбе, вне зависимости от возраста и статуса, были очень заняты. Кто-то упаковывал подарки и подписывал красные конверты, кто-то украшал дома и дворы, развешивая фонари и праздничные штандарты, а кто-то отправлялся в деревню и столицу, чтобы оптом закупить провизию и редкие ингредиенты для банкета, вроде грибов, пряностей, мяса диких животных и белой муки. С утра до ночи задняя дверь резиденции не закрывалась: торговцы и посыльные доставляли дрова, свежую рыбу, корзины с фруктами и прочей снедью… Никто особо не задерживался, каждый спешил отгрузить товар, получить расчет — красный конверт с наградой за срочность — и с легким сердцем отправиться домой готовиться к собственному торжеству.
Отличием этого года от всех прочих было то, что всех прибывающих родственников и друзей приветствовал не только хозяин дома, но и молодой человек в инвалидном кресле — старший молодой господин семьи Шэнь.
Для людей сведущих эта, казалось бы, мелкая деталь стала однозначным свидетельством того, что глава рода Шэнь выбрал себе наследника и собирается передать семейное дело своему старшему сыну.
Люди с недоверием смотрели на болезненно-бледного и излишне худого будущего хозяина семьи Шэнь. Многие из них не видели Шэнь Цинсюаня с тех пор, как тот был малышом. В детстве старший сын хозяина Шэня был очень активным и талантливым ребенком, который мог не только бегать и прыгать, но также очень рано овладел пером и мечом. После того, как с ним случилось несчастье, юный наследник очень редко появлялся на людях, не желая видеть жалость в глазах тех, кто раньше восхищался его успехами. Вот и сейчас при виде этого болезненного мужчины в инвалидном кресле у многих появились сомнения относительно того, сможет ли его худое тело выдержать тяжелый груз ответственности за семью Шэнь.
Чтобы понять, на что он способен, некоторые особо смелые и влиятельные дальние родственники намеренно провоцировали Шэнь Цинсюаня, пытаясь его уязвить, но тот не сердился на них. С неизменной улыбкой он парировал все выпады, с легкостью обращая их слова против них самих. Прощупав его на прочность, очень скоро эти родственники перестали создавать ему проблемы. Некоторые из них были слишком честны и простодушны для этого, другие же — слишком хитры и изворотливы. Последние так вообще не уставали петь ему хвалу и восхищаться «удачливостью» хозяина Шэня.
Все эти две недели Шэнь Цинсюань был так занят, что у него почти не оставалось времени на разговоры с И Мо. Он ложился поздно ночью, а вставал до рассвета. После омовения и утренней чашки чая с женьшенем молодой господин Шэнь спешил поприветствовать родителей, затем раздавал распоряжения слугам и решал повседневные вопросы, связанные с размещением родственников, после чего вместе с семьей завтракал и встречал гостей.
И Мо время от времени навещал его. Теперь он даже не пытался скрыть свое тело и смело входил в главные ворота семейной резиденции, на глазах у всех пересекал главную площадь и направлялся прямиком в Павильон Фебы, где жил Шэнь Цинсюань. Снующие по двору слуги, встретив И Мо, почтительно замирали и вежливо приветствовали его, прежде чем снова со всех ног бежать исполнять данные им поручения. Так уж вышло, что к И Мо они относились куда почтительнее, чем к Сюй Минши. Хотя даос Сюй также был почетным гостем семьи Шэнь, его редко можно было встретить в резиденции, ведь он часто путешествовал по окрестным деревням, укрощая и уничтожая демонов. Из-за того, что обитатели резиденции Шэнь видели его хорошо если пару раз в месяц, этот загадочный даос так и остался для них чужаком. Зато И Мо стал здесь частым гостем и, зная, как уважает этого человека молодой господин, слуги не могли не проникнуться к нему почтением.
Когда И Мо приходил навестить Шэнь Цинсюаня, ему не всегда удавалось застать его. Впрочем, это было не так уж и важно, так как змей прекрасно знал, что в комнате его всегда ждет жаровня с весело тлеющими угольками и весеннее тепло. Служанки были заранее предупреждены о том, что И Мо может прийти в любое время и делать в его комнате все, что пожелает, поэтому в этот раз при его появлении поспешили принести горячий чай и закуски, после чего сразу же удалились. Как и у всех слуг в поместье, у них было множество неотложных дел, которые нужно было выполнить до заката.
И Мо удобно устроился среди подушек на мягкой кушетке Шэнь Цинсюаня, прикрыл ноги теплым одеялом и расслабился. Слушая веселый гомон и звуки предпраздничной суеты снаружи, он в одиночестве наслаждался покоем и уютом. И нет, ему было совсем не скучно.
На самом деле, самая скучная в мире вещь — это совершенствование, но И Мо уже давно привык к этой скуке смертной, так же как привык жить один, не связывая себя какими-либо узами. С наступлением холодов в змеиной природе было впадать в спячку до весны. Хотя, будучи высокоразвитым демоном, он мог игнорировать свои природные склонности, в разгар зимы И Мо все равно ощущал некоторую вялость. Полежав какое-то время в этом уютном гнездышке, И Мо решил, что было бы неплохо немного вздремнуть.
Он не стал раздеваться, а просто устроился поудобнее и, завернувшись в источающее запах солнечного света одеяло, крепко заснул.
В комнате воцарилась уютная тишина, лишь изредка нарушаемая потрескиванием углей в жаровне.
Хотя Шэнь Цинсюаню доложили, что И Мо пришел к нему с визитом, у него было слишком много забот, так что ему удалось вырваться только после вечернего банкета. Завернувшись в теплую мантию с капюшоном, он вернулся домой, когда на небе ярко светили звезды.
Остановив свое инвалидное кресло у дверей внутренних покоев, Шэнь Цинсюань взмахом руки отпустил служанок, после чего распахнул двери. Оказавшись внутри, он увидел за ширмой на своей кровати мужчину, который спал так крепко и безмятежно, что, казалось, он был не в гостях, а у себя дома.
Шэнь Цинсюань смотрел на него, чувствуя, как постепенно из глубины его сердца поднимается теплая волна всепоглощающей любви и нежности. Наверное, так себя чувствует муж, который, вернувшись после дня усердного труда, видит, что жена в ожидании его уснула на супружеском ложе. Ему достаточно видеть, как сладко она спит, чтобы вся его усталость ушла без следа.
Рыжее, как лисий хвост, пламя свечей отбрасывало причудливые тени, умиротворяющую тишину комнаты время от времени нарушало далекое эхо взрывов зажженных мальчишками праздничных петард. Шэнь Цинсюань пересел на край кровати и нежно подоткнул край одеяла.
И Мо проснулся, открыл глаза, посмотрел на него и, так ничего и не сказав, вновь смежил веки, намереваясь продолжить дремать. Он и правда вел себя как ленивая змея, сладкий зимний сон которой посмели потревожить. Не в силах сдержать желание подразнить его, Шэнь Цинсюань склонился над ним и поцеловал его в лоб. Коснувшись лба, теплые губы не спешили покидать холодную кожу, оставаясь там до тех пор, пока она не согрелась под обжигающим дыханием живого человека. В этом невинном и чистом поцелуе не было ни капли страсти и плотского желания. И Мо снова открыл глаза и после долгого изучающего взгляда, протянул руку и привлек его к себе, вовлекая в по-настоящему страстный поцелуй. Когда Шэнь Цинсюань уже начал задыхаться, он отпустил его и насмешливо спросил:
— Хватит?
Шэнь Цинсюань тут же вспыхнул до корней волос, но в итоге так ничего и не сказал, лишь обращенные на змеедемона, сияющие в свете свечей, черные глаза наполнились любовью, которая, казалось, еще немного и перельется через край.
Хотя И Мо знал о существовании человеческой любви, он так и не смог понять, на что похоже это чувство. За свою долгую жизнь тысячелетний змеедемон множество раз видел такой взгляд. Наблюдая со стороны за историями других людей, он видел, как любовь в их глазах появляется и исчезает, но никогда не испытывал ее сам. Он и подумать не мог, что когда-нибудь кто-то вот так посмотрит на него, и всегда предпочитал оставаться сторонним наблюдателем. Но на этот раз он сам оказался одним из главных героев любовной истории, поэтому ему стало любопытно, каково это — быть тем, кто отражается в глазах влюбленного человека. Из-за этого любопытства он был готов потратить бессмысленно много своего личного времени на Шэнь Цинсюаня. Ему было интересно, как долго любовь к нему будет отражаться в его глазах, и как скоро этот свет погаснет.
Ведь все, что появляется, рано или поздно исчезает. Таков уж вечный закон жизни.
Шэнь Цинсюань снова подоткнул его одеяло и, склонившись над ним, шепнул ему на ухо:
— Я помоюсь и приду.
После этого он потряс колокольчик. Тут же двери распахнулись и в комнату начали заходить служанки с ведрами. Через ширму они вместе молча наблюдали, как девушки деловито наполняют горячей водой бадью для купания, над которой клубятся белые завитки пара.
Пока И Мо был здесь, Шэнь Цинсюань не хотел пользоваться услугами горничных, поэтому, отмахнувшись от их предложения помочь, отпустил девушек отдыхать пораньше. Откинувшись на спинку инвалидного кресла, он развязал пояс и, скинув одежду, на руках перенес себя в бадью, которая была сделана так, что при желании Шэнь Цинсюань сам мог залезть в нее. Вытесненная его телом горячая вода в купальне тут же поднялась, закрыв плечи.
Сидя на кровати, И Мо некоторое время прислушивался к тому, как Шэнь Цинсюань плещется в бадье, расплескивая воду по полу, прежде чем, развязав пояс на одежде, вознамерился присоединиться к нему.
Когда излучающий холод змеедемон появился у него за спиной, Шэнь Цинсюань даже подпрыгнул от неожиданности. В тот момент, когда он увидел, что И Мо голый, его лицо покраснело от смущения, и он благовоспитанно попытался отодвинуться в сторону, чтобы освободить ему место в купальне.
Стоило длинным ногам И Мо оказаться в бадье, вода тут же поднялась на два пальца, а уж когда он сел, горячая вода с громким плеском полилась на пол. Прицокнув языком, Шэнь Цинсюань прокомментировал:
— Похоже, еще немного и ты устроишь потоп.
Хотя купальная бадья была довольно большой для одного, она не могла вместить двух человек, и внутри стало довольно тесно. Проигнорировав его поддразнивания, И Мо поднял его и посадил себе на колени. Хотя в такой позиции места стало значительно больше, но мыться все равно было неудобно. Обняв его, Шэнь Цинсюань со вздохом сказал:
— Я и правда очень скучаю по нашему горячему источнику на горе.
И Мо обнял его за талию и предложил:
— Хочешь, отправимся туда?
Шэнь Цинсюань в раздумье посмотрел вниз и, увидев то, что почти не скрывала вода, поспешил покачать головой:
— В другой раз, — схватив полотенце, он протянул его И Мо. — Мне неудобно двигаться, можешь помыть меня?
На самом деле, у него давно вошло в привычку пользоваться помощью слуг во время мытья. И Мо спокойно принял у него из рук банное полотенце и молча начал намыливать его. Сначала он потер шею, потом спину, но когда полотенце начало спуск в ложбинку между ягодицами, Шэнь Цинсюань тут же перехватил его руку:
— Хватит.
Игнорируя это требование, И Мо просто стряхнул его пальцы и молча продолжил натирать его поясницу, постепенно спускаясь все ниже. Раскрасневшийся Шэнь Цинсюань попытался вывернуться из его рук, но куда он мог убежать? Вторая рука И Мо лишь крепче ухватила его за талию, блокируя все попытки сопротивления.
Шэнь Цинсюань попытался прикрикнуть на него, а потом принялся убеждать, что уже достаточно чист и мыть там вовсе не нужно. Однако И Мо и не думал выпускать его из своих рук и лишь насмешливо протянул:
— Неужели ты никогда не моешь это место?
Шэнь Цинсюань возмущенно уставился на него. Сгорая от стыда, он грязно выругался:
— Что за хуйню ты несешь?! Я просто не хочу, чтобы ты его мыл!
И Мо ответил:
— О… — после чего вручил полотенце Шэнь Цинсюаню и нагло потребовал, — тогда вымой его сам.
Шэнь Цинсюань просто дар речи потерял.
Поцеловав его в щеку, И Мо с самым серьезным видом начал наставлять его:
— Вымой его начисто снаружи и изнутри, а позже… — прежде, чем он успел договорить, покрасневший Шэнь Цинсюань прикрыл ему рот рукой. Раздраженно поджав губы, он зло процедил:
— Да вымою я его, только заткнись.
С этими словами он отвернулся и, сунув руку за спину, начал мыть то самое место. На самом деле, он уже привык сам мыть себя там после секса. После того как их отношения переместились в горизонтальную плоскость, вымывать задний проход стало практически рутиной. Обсуждать такую интимную вещь было в высшей степени стыдно, вот только эта порочная змея никогда не отличалась порядочностью.
Некоторое время И Мо, опустив голову, просто внимательно следил за тем, как под водой Шэнь Цинсюань вымывает «срамное место», но очень скоро ему надоело быть простым наблюдателем. С явным намерением поддразнить его, этот развратный демон засунул руку ему между ног и начал наглаживать вымывающие задний проход пальцы Шэнь Цинсюаня, время от времени провокационно потирая колечко мышц на входе.
Шэнь Цинсюань бросил на него еще один возмущенный взгляд, но прекрасно понимая, что вряд ли сможет остановить его, позволил ему творить все, что вздумается. После довольно утомительного дня, вместо желанного расслабления это омовение грозило выжать из него последние соки.
Что касается И Мо, то даже когда он развлекался и развратничал с ним, этот змеедемон умудрялся сохранять совершенно невозмутимое выражение лица.
Когда, наконец, они закончили с водными процедурами, Шэнь Цинсюань попросил змея пошевелить угли в жаровне, чтобы в комнате стало чуть теплее, а сам, сидя на кровати, вытирал волосы, не забывая болтать за двоих:
— В последние дни я был очень занят и не уделял тебе достаточно времени.
И Мо, который совершенно не переживал о том, что Шэнь Цинсюань вдруг к нему охладеет, ответил:
— Без проблем.
Положив щипцы на место, И Мо поднялся, но не стал завязывать развязавшийся пояс. Не обращая внимания на стекающую с волос воду и распахнутый халат, он, откинув одеяло, сел рядом с Шэнь Цинсюанем, который, естественно, тут же начал вытирать его волосы своим полотенцем. Сидя к нему спиной, И Мо явно наслаждался происходящим.
— Как насчет того, чтобы остаться здесь на Новый год? — спросил Шэнь Цинсюань, растирая влажные пряди. — Это ведь уже послезавтра. Просто эти два дня не возвращайся в горы.
И Мо спросил:
— Что я за это получу?
— А что ты хочешь получить? — с улыбкой спросил Шэнь Цинсюань, продолжая нежно растирать его волосы. — Может хочешь сладостей?
И Мо не ответил.
Шэнь Цинсюань тоже какое-то время молчал. Он вынул из прикроватного секретера деревянный гребень и за расчесыванием длинных волос И Мо, предпринял еще одну попытку уговорить его:
<
p style=»text-align: justify;»>— Хорошо, я не буду давить на тебя. Просто приходи на празднование в первый день, чтобы я мог вручить тебя свой красный конверт. У тебя тысячи лет в запасе, так что уделите уж мне хотя бы один день, Ваше Ползучее Величество. Люди говорят, что великодушный император благословен мудростью как черепаха, что прожила восемьдесят тысяч лет. Ты император или черепаха[1]?
И Мо обернулся и, выхватив гребень из его руки, с притворным возмущением потребовал:
— Что ты сказал? Может, я плохо тебя расслышал?
Шэнь Цинсюань сделал вид, что это не он опять распускал язык, и, спрятав довольную ухмылку за показным смирением, лег на кровать и, накрыв ноги одеялом, с самым невинным видом заявил:
— Я тоже в растерянности. Никак не могу вспомнить, что я только что говорил.
Видя его хитрость насквозь, И Мо лег рядом и, притянув его в объятия, сказал:
— Говорят, когда люди стареют, они становятся рассеянными и забывчивыми. И сколько же тебе лет, что, набедокурив, ты все еще пытаешься прикинуться дурачком?
Опустив голову, Шэнь Цинсюань вдруг тихо сказал:
— А я хотел бы, чтобы мне сейчас было восемьдесят.
— Что?
Шэнь Цинсюань пробормотал это себе под нос так тихо, что на этот раз И Мо в самом деле не расслышал его слова. После паузы он все же повторил это снова:
— Я бы хотел, чтобы в один миг пролетели мои цветущие годы, и дряхлым стариком я смог мирно почить, лежа рядом с тобой. Это было бы самым счастливым концом для меня.
На этот раз И Мо промолчал.
Шэнь Цинсюань первым нарушил эту тишину между ними и, бесцеремонно засунув руку под одеяло, развязал завязки на его исподнем.
И Мо откинул одеяло, но больше ничего не предпринимал, предпочитая просто наблюдать, как проворные руки человека избавляют его от одежды. После того, как на его теле не осталось ни клочка ткани, Шэнь Цинсюань заполз и лег на него сверху.
Грудь к груди, они прижимались друг к другу так плотно, что между их кожей не осталось ни единого зазора. Опустив голову, Шэнь Цинсюань снова поцеловал его в лоб долгим и нежным целомудренным поцелуем. Впрочем, надолго его не хватило и очень скоро зубы Шэнь Цинсюаня игриво впились в подбородок И Мо, а губы неспешно начали исследовать линию челюсти и изгиб шеи. И Мо протянул руку, чтобы обхватить два стоявших колом члена и соединить их так, что теперь при каждом движении его руки они терлись друг о друга.
Ровно горели свечи, изредка нарушая уютную тишину, в жаровне потрескивали угольки, рассыпаясь на множество ярких искорок. В этом маленьком мирке на двоих царило умиротворение и тихое счастье.
Когда все закончилось, удовлетворенный Шэнь Цинсюань удобно устроился в его объятиях и закрыл глаза, собираясь уснуть, но в этот момент И Мо вдруг присунул ему в задницу свой член. Жалобно охнув, Шэнь Цинсюань нахмурил брови и сонно пробормотал:
— Разве мы не закончили? Завтра мне рано вставать. Дай хоть немножечко поспать.
И Мо ответил:
— Спи так.
Шэнь Цинсюань лежал к нему спиной и в такой позиции не мог теперь даже обернуться. Пытаясь перевести все в шутку, он со смехом сказал:
— Думаешь, я смогу так уснуть?
Под одеялом И Мо потерся бедрами о его ягодицы и прошептал ему на ухо:
— У тебя такая влажная и теплая нора, что мне совсем не хочется из нее вылезать. Так что придется тебе спать так, — с этими словами он обхватил его за талию, притягивая ближе, и двинул бедрами, протискиваясь поглубже.
Шэнь Цинсюань хотел было возразить, но, в конце концов, решил не спорить, а вместо этого пробормотал, обращаясь то ли к змею, то ли к так удачно пристроенному «хвосту»:
— Значит не вылезай. В любом случае мне тоже нравится, когда ты внутри меня.
На самом деле, эти слова были чистой правдой, поэтому он произнес их почти бездумно и очень искренне. Услышав это, И Мо нахмурился, но уютно устроившаяся внутри Шэнь Цинсюаня часть его тела опять начала наливаться любовными соками. Безжалостно ущипнув человека за ягодицу, И Мо проворчал:
— Если собираешься спать, то просто заткнись.
Шэнь Цинсюань закрыл рот и без дальнейших препирательств самым честным образом крепко заснул. Он действительно очень устал и, несмотря на иссушающую его сердце страстную жажду, сегодня у него просто не было сил для ее утоления.
Они спокойно проспали до полуночи, но потом кто-то из них неудачно пошевелился во сне и податливая горячая плоть одного сжалась вокруг упругой и вмиг затвердевшей плоти другого, словно желая засосать его как можно глубже. С громким чавкающим звуком член И Мо начал двигаться внутри расслабленного тела Шэнь Цинсюаня. Постепенно затуманенный сном разум человека начал проясняться, и когда до него дошло, что именно сейчас происходит с его телом, Шэнь Цинсюань ахнул и жалобно простонал:
— Ты же велел мне спать.
Продолжая двигать бедрами, И Мо укусил его за шею и, не выпуская из зубов свою добычу, насмешливо хмыкнул. Хотя это было скорее ответом на возражение глупой жертвы, звук вышел похожим на стон и очень сексуальным. В голове Шэнь Цинсюаня воцарился полный хаос, его поясница оказалась выгнута под таким невероятным углом, что казалось еще немного, и он будет разорван членом И Мо или сломается пополам.
Его судорожно сжавшиеся ягодицы обхватили беспокойную вещь, погруженную в его тело, словно пытаясь раздавить в кровавую кашу. И Мо протянул руки, чтобы перевернуть его и, удивительное дело, ладони змеедемона оказались влажными. Видя, что Шэнь Цинсюань сопротивляется, не желая поворачиваться, И Мо обхватил его за талию и, прикусив мочку уха, со смешком сказал:
— Ты же понимаешь, что своим бессмысленным сопротивлением делаешь только хуже?
Шэнь Цинсюань парировал:
— А я попробую, вдруг оно не такое уж бессмысленное!
И Мо хлопнул его по бедру так, что звук хлопка был слышен даже из-под одеяла, после чего с ухмылкой сказал:
— Ты грезишь.
Шэнь Цинсюань вскинул голову и упрямо сказал:
— Сейчас ночь, самое время грезить.
Но стоило ему подумать о той части И Мо, что уже так глубоко вошла в него, и тело Шэнь Цинсюаня рефлекторно сжалось, еще плотнее обхватив член змея.
Это так понравилось И Мо, что, вмиг забыв об их споре, он перевернул свою любимую игрушку и продолжил делать все, что ему хотелось. Быстро смирившись с неизбежным, Шэнь Цинсюань перестал сопротивляться и даже попытался поднять ягодицы, чтобы подстроиться под его ритм и позволить ему войти как можно глубже.
В итоге, когда оргазм накрыл И Мо, Шэнь Цинсюань крепко обнял его, не позволяя отстраниться, так что змеедемону пришлось снова кончить в его тело.
Отдышавшись, И Мо прикинул, сколько раз он уже не смог сдержаться, и пришел к выводу, что если так пойдет, Шэнь Цинсюань вряд ли долго протянет. К сожалению, с каждым разом ему все сложнее было устоять перед поднаторевшим в любовной игре человеком и его манящей норой, поэтому он снова и снова наполнял ее своими жизненными соками.
Придя в себя после ослепительного оргазма, И Мо схватил сонного Шэнь Цинсюаня за подбородок, заставляя его смотреть ему прямо в глаза. Несмотря на то, что у него глаза закрывались от изнеможения, понимая, что змей настроен на решительный разговор, Шэнь Цинсюань изо всех сил пытался не уснуть прямо так.
И Мо спросил:
— Ты правда хочешь умереть?
С самым невинным выражением на лице Шэнь Цинсюань ответил:
— Я более-менее здоров и живу хорошо, зачем мне умирать?
— Шэнь Цинсюань, — ледяным тоном процедил И Мо, — если ты умрешь, то лишишь меня заслуг перед Небесами, поэтому я хочу еще раз спросить тебя: ты правда хочешь умереть?
Шэнь Цинсюань тоже перестал улыбаться и, серьезно взглянув на него, сказал:
— Я живу хорошо и не хочу умирать.
— Тогда зачем ты провоцируешь меня снова и снова кончать в тебя? — потребовал ответа И Мо.
Какое-то время Шэнь Цинсюань просто смотрел на него, прежде чем, взвешивая каждое слово, медленно пояснил:
— Я верю, что учитывая твои способности, возможно, ты все же сможешь найти способ решить эту проблему. Исходя из этого я решил поставить свою жизнь на то, чтобы смягчить твое сердце, — сделав паузу, он продолжил, — И Мо, у меня ведь ничего нет. Все, что у меня есть сейчас, дал мне ты. Но я жадный человек и хочу больше, чем ты даешь мне. Ты же знаешь, какой я испорченный и алчный? И все же в этой ситуации я готов взять этот опасный прикуп и поставить все на то, что когда-нибудь ты дашь мне то, что я так сильно хочу получить. Так что с моей точки зрения, это очень выгодная сделка, ты так не думаешь?
Он говорил так уверенно, что спорить с ним было бессмысленно. Но несмотря на то, что его аргументы выглядели весьма убедительно, Шэнь Цинсюань и сам понимал, что база под ними весьма шаткая.
Не находя слов, И Мо какое-то время просто пристально смотрел на него. Да, он догадывался, что за мысли бродят в голове этого человека, но не ожидал, что тот сможет настолько убедительно выразить свою позицию.
Наконец, все взвесив и обдумав, И Мо озвучил свой вывод:
— Ты — азартный игрок.
Азартный игрок Шэнь тут же расплылся в улыбке:
— Если ты испугался и хочешь уйти, я не буду тебя задерживать. Но знай, если ты проведешь со мной день, я буду донимать тебя весь день, если останешься на год, я поставлю жизнь на кон и буду играть по твоим правилам весь год. На пути к своей цели я готов использовать любые средства и заплатить любую цену, — Шэнь Цинсюань запрокинул голову и нежно поцеловал уголок его губ, после чего продолжил, — иначе… я не смогу получить того, кого так страстно желаю… не смогу видеть его, не смогу любить его, не смогу оберегать его и не смогу удержать его. Столько лет я терпел лишения только ради того, чтобы выжить… так к чему мне теперь цепляться за жизнь без тебя?.. И Мо…
Не давая ему времени подумать, Шэнь Цинсюань вовлек его в глубокий поцелуй. Когда дыхание сбилось, и губы разомкнулись, сладким и вкрадчивым голосом он продолжил искушать его:
— Ты — тысячелетний демон, повелевающий ветром и дождем, что на крыльях тумана может вознестись к облакам. Если захочешь уйти, как смогу я удержать тебя? В том случае, если ты покинешь меня, я все еще буду жить хорошо, заботиться о семье и клане Шэнь, пока не умру. И все же я хочу заключить с тобой это пари. Пари на один год вместе. Для тебя год не более чем миг, так проведи его в этом доме рядом со мной.
Он улыбнулся очень умиротворенно и светло, прежде чем спокойно и легко отбросил последний аргумент И Мо:
— И не говори мне, что из-за этого я потеряю три года или пять лет своей жизни. Даже если после этого я сгнию живьем, все равно буду счастлив!
Услышав его слова, И Мо приоткрыл рот, будто желая что-то возразить, но в итоге промолчал, так ничего и не сказав.
Да, он ничего не произнес, но что он мог бы сказать? Этот молодой хозяин семьи Шэнь, которому в будущем суждено стать опорой не только своего рода, но и всего государства, не только азартный игрок, но еще и настоящий безумец!
А если уж тебе на пути попался пристрастившийся к азартным играм безумец, самой глупой вещью в мире будет попытаться его остановить.
Перевод: Feniks_Zadira
< Глава 23 ОГЛАВЛЕНИЕ Глава 25 >
Глоссарий "Встретить змею» на Google-диске