Глава 27. Тайно слежу за тобой
К тому моменту, когда Мо Си вышел из ледяного карцера, душа тюремщика почти отошла от ужаса.
До этого безжалостный чиновник по фамилии Ваншу пришел «проведать» Гу Мана. Когда он вышел из камеры на его ярко-синей шелковой одежде не было ни единого пятнышка, даже подвеска с лунным камнем висела идеально ровно. В итоге он вошел внутрь и… вот те раз! Гу Ман из человека превратился в кровоточащую отбивную!
Если после подобных пыток Ваншу умудрился выйти из камеры чистеньким, то, глядя на залитую кровью одежду князя Сихэ, оставалось предположить, что Гу Ман уже…
От этих мыслей у него подкосились ноги. К счастью, его подмастерье оказался рядом и вовремя поддержал его. С трудом приняв вертикальное положение, дрожа всем телом, он поспешил отдать долг вежливости:
— Доброй дороги, князь Сихэ.
Бледный как смерть Мо Си, поджав губы, молча пошел прочь по мрачному холодному коридору тюрьмы, даже ни разу не оглянувшись. Подкованные железом армейские сапоги громко лязгали, столкнувшись с холодными камнями пола.
— «Воскрешающий райский аромат»! Быстро! Быстро! Неси скорее!
Как утопающий за соломинку схватившись за чудодейственный «Возвращающий к жизни райский аромат», способный восстановить даже сгнившие ткани и кости, надзиратель собрал вокруг себя группу поддержки из целителей и ворвался в ледяной карцер, где снова чуть не упал от шока.
Гу Ман лежал на каменном ложе с ног до головы укрытый расшитым золотом черным пальто. Из-под мехового воротника выглядывала половина изможденного бледного, но не испачканного кровью лица.
Подмастерье изумленно замер:
— Наставник, это… это что за дела?..
Взгляд тюремного надзирателя, рассеянно скользивший по накинутой на Гу Мана одежде, замер на сложном узоре в виде переплетенных змей на рукаве. Его сердце дрогнуло… разве змеи не символ Северной пограничной армии?
А потом в его голове оформилась мысль: когда Мо Си входил в карцер, он был одет в свободное подбитое мехом зимнее пальто, но когда вышел, на нем была только черная военная форма, плотно облегающая его внушительную фигуру. Тогда эта одежда… неужели?..
Тяжело сглотнув, он приблизился к каменному ложу и, осторожно приподняв меховой ворот, в самом деле увидел мирно спящего Гу Мана. Дыхание узника выровнялось, да и раны больше не кровоточили. Надзиратель был потрясен, интуитивно чувствуя во всем этом какой-то подвох. Но стоило ему вспомнить о холодном и высокомерном поведении Мо Си и то, что Гу Ман когда-то безжалостно вонзил нож в сердце этого гордого аристократа, и искра озарения, так и не разгоревшись, погасла.
Его юный подмастерье, вытянув шею, заглянул ему за плечо и, в деталях все рассмотрев, воскликнул:
— Ох! А разве это не одежда князя Сихэ?
— …
— Наставник! Наставник, но ведь говорят, что князь Сихэ такой чистоплюй, что даже вещи свои никому трогать не дает!
Надзиратель на мгновение потерял дар речи, а потом, опасливо оглянувшись, спросил:
— Думаешь, он вернется за своей верхней одеждой?
— Э… — подмастерье смущенно почесал затылок. — И то правда.
Любопытство сгубило не только множество кошек, так что после небольшой паузы любознательный подмастерье не удержался от вопроса:
— Но разве князь Сихэ не допросить его приходил? Почему он так снисходителен к этому преступнику?
— Он не из этих безжалостных чиновников.
Хотя тюремный надзиратель все еще не до конца отпустил свои сомнения, однако он давно уже уяснил, когда стоит строить предположения, а когда лучше придержать язык за зубами. Поэтому, похлопав по плечу своего юного ученика, он искренне и серьезно сказал ему:
— Не всем людям так нравится смотреть на кровь, как князю Ваншу.
— О…
— Вы все впредь должны быть очень осторожны. Никому не рассказывайте о том, что случилось здесь сегодня, — предупредил надзиратель всех присутствующих и, бросив косой взгляд на похожий на уснувшую золотую змею узор на пальто, тихо добавил, — помните, длинный язык — источник всех бед.
Мо Си шел по вымощенному камнем главному тракту, не обращая внимания на хлещущие по лицу порывы западного ветра с мокрым снегом. Хотя на нем не было теплой верхней одежды, он совсем не чувствовал холода. Его глаза лихорадочно сверкали, сердце билось как барабан, и тихий лепет Гу Мана многократным эхом звучал в ушах:
«Я хочу… иметь дом…»
Эти слова словно искры упали на кучу грязной сухой травы в его сердце, и сейчас вспыхнувший в груди огонь отражался в его глазах.
Чем больше он думал об этом, тем сильнее верил в то, что Гу Ман не сумасшедший. Иначе почему в бреду он бормотал именно эту фразу?
Бушевавший в груди пожар был мучительной пыткой, но это был огонь надежды. Снова и снова прокручивая эту мысль в голове, он даже не заметил, что прохожие косятся на его залитую кровью одежду.
Чем сильнее и гуще шел снег, тем ярче и решительнее становился взгляд Мо Си. Про себя он уже решил, что пойдет на все, чтобы по завершении этого дела вырвать Гу Мана из рук Мужун Ляня.
Только если он сможет жить с Гу Маном и быть с ним рядом с утра до ночи, у него появится возможность узнать, притворяется ли Гу Ман сумасшедшим или в самом деле безумен.
Он глубоко погрузился в свои мысли, как вдруг вдалеке кто-то громко завизжал:
— Ааа!..
Мо Си остановился и поднял глаза, чтобы проследить источник звука.
В это неспокойное время весь столичный гарнизон был приведен в состояние боевой готовности, поэтому он, не раздумывая, тут же бросился бежать в том направлении, откуда раздался истошный крик. Оказалось, его источником был кабак, внутри которого царил полный разгром: столы, стулья и скамьи были переломаны, стоявшие на полке у стены кувшины с «Белыми цветами груши» разбиты, вино разлилось по полу, заполнив помещение сильным запахом спиртного.
Посетители, обгоняя друг друга, спешили покинуть это место, и только несколько молодых заклинателей, которые, видимо, выпивали здесь, собрались в отдельной комнате на втором этаже. Среди них оказался и Юэ Чэньцин.
Юэ Чэньцин зажимал все еще кровоточащую рану на руке и сыпал проклятиями, что само по себе выглядело довольно странно. Этот юноша всегда был очень добродушным, и рассердить его было крайне сложно, сейчас же, казалось, еще секунда и у него пар из ушей пойдет[1], а рот просто не закрывался:
— Трусливый демон! Мелкие ублюдочные черепахи[2]! Это совсем не по-товарищески!
Юэ Чэньцин был простодушным и светлым человеком и обычно очень редко оскорблял кого-то. Даже сейчас он снова и снова повторял несколько бранных слов, самым грязным из которых было «мелкая черепаха».
— Эта боль убивает меня!
Быстро поднявшись на второй этаж, Мо Си налетел на разбушевавшегося Юэ Чэньцина.
— Большая злобная псина!
Он поднял голову и только тогда понял, кого именно случайно обругал.
Мо Си：— …
Юэ Чэньцин на мгновение опешил, затем, выпучив свои круглые глаза, прохрипел:
— Князь Сихэ? Почему вы здесь? Те слова, это я не про вас…
— Что случилось? — Мо Си мельком взглянул на Юэ Чэньцина. — Ты ранен?
— Да, так и есть! Только что очень ловкий человек в черном внезапно прыгнул в окно и похитил сестричку Сяо Цуй, работавшую в этой таверне, — было видно, что Юэ Чэньцин очень встревожен и зол. — Сестричка Сяо Цуй всегда такая милая и добрая. Она всегда давала нам скидку на вино и иногда бесплатно добавляла к заказу жареный арахис и пирожные с бобовой пастой. Честно говоря, эти пирожные на вкус так себе, но…
— Переходи уже к сути.
— Э, суть, суть… — подумав, Юэ Чэньцин с гневом продолжил, — суть в том, когда я понял, что творится что-то неладное, то вместе с друзьями бросился на помощь и попытался остановить этого человека в черном, но он использовал какую-то странную демоническую технику. Я даже не смог коснуться края его рукава, а он уже полоснул меня мечом. Друзья мои были целы и невредимы, но, увидев, что я ранен, тут же в ужасе разбежались! Все они маленькие трусливые черепашки!
Чем больше он говорил, тем сильнее злился:
— Как вышло, что «Сто трав Чунхуа[3]» на деле оказался кучкой неблагодарного дерьма. Они совершенно никчемные!
— …
«Сто трав Чунхуа» называлась компания молодых людей, выходцев из аристократических семей, которой верховодил Юэ Чэньцин. Днями напролет эта «золотая молодежь» развлекалась на улицах столицы, выставляя напоказ свои богатство и статус, а также присваивая себе «тайные» почетные титулы, вроде «Гордый Дракон Небес» или «Тигр в парчовых одеждах». Мо Си, который с самого начала считал их всех конченными придурками, услышав рассказ Юэ Чэньцина, конечно, отчитал его:
— Не стоит путаться с подобными людьми, я предупреждал тебя, но ты все пропускаешь мимо ушей. Насколько серьезна рана?
— Я в порядке, в порядке, — бормотал Юэ Чэньцин с совершенно убитым выражением лица. — Просто друзья предали меня, и мое разбитое сердце скорбит. Сейчас я, наконец, смог понять, что чувствовал князь Сихэ, когда…
Он осекся на полуслове, сообразив, что сболтнул лишнего, и, поспешно закрыв рот, опасливо покосился на Мо Си.
Тот же после продолжительного молчания спросил:
— Куда побежал человек в черном?
— Даже не знаю. Он двигался так быстро, словно и не живой человек. Я даже свистнуть не успел, а его уже и след простыл. Бедная сестричка Сяо Цуй… Князь Сихэ, думаете, это был тот самый скорострел из борделя?..
Мо Си нахмурился:
— О чем ты?
Юэ Чэньцин быстро сообразил, что Мо Си был так занят в последнее время, что вряд ли слышал все те байки о загадочном массовом убийстве, что травили столичные сказители:
— Так называют убийцу из «Терема Хунъянь».
— Дай мне взглянуть на твою рану.
Несправедливо обиженный Юэ Чэньцин с гордостью продемонстрировал ему свое ранение.
— … — чем больше Мо Си смотрел на рану Юэ Чэньцина, тем сильнее сходились над переносицей похожие на мечи густые брови. — Это техника Отрезающего Воду Меча.
Пораженный Юэ Чэньцин удивленно переспросил:
— Техника Отрезающего Воду Меча Великого Мастера Ли Цинцяня?
Не подтверждая, но и не опровергая это предположение, Мо Си покачал головой, лишь обронив:
— Сейчас иди домой. В последнее время в столице очень неспокойно. Впредь, без острой необходимости, не слоняйся, где попало.
— Мой отец затворился для совершенствования на горе Жунлю[4], четвертый дядя опять ведет себя, как ледышка, и игнорирует меня. Не могу же я оставаться в поместье совсем один.
— Тогда отправляйся к своему старшему брату.
Юэ Чэньцин после некоторого колебания проворчал:
— Он мне не брат…
Из-за влияния членов семьи у Юэ Чэньцина сложилось не самое лучшее впечатление о Цзян Есюэ. Он искренне считал его никчемным ничтожеством, опозорившим весь клан Юэ. Однако в присутствии Мо Си он не посмел бы сказать ничего подобного, поэтому поспешно сменил тему:
— Кстати, князь Сихэ, откуда вы пришли? Почему вся ваша одежда в крови?
Мо Си опустил голову, чтобы осмотреть себя, и после довольно продолжительной паузы сказал:
— Я разобрался с одним человеком.
— Разобрались с кем-то одним? — судя по тому, что вся одежда князя Сихэ пропиталась кровью, оставалось только предположить, что он забил этого человека до смерти.
— Хватит расспросов, — отрезал Мо Си. — Можешь нарисовать портрет этой девицы Сяо Цуй?
— Да, я постараюсь!
Он попросил у хозяйки таверны бумагу и чернила, и очень скоро на белом листе появилось изображение юной девушки. Следивший за процессом рисования Мо Си не разглядел в ее внешности ничего особенного, пока Юэ Чэньцин не нанес последний штрих. В тот момент, когда разочарованный Мо Си решил расспросить хозяйку заведения о происхождении и прошлом девушки, Юэ Чэньцин вдруг схватил отложенную кисть:
— Подождите еще чуть-чуть! Чего-то не хватает! — и нарисовал красивую родинку в уголке глаза Сяо Цуй, после чего удовлетворенно вздохнул. — Да, теперь все точно.
Глаза Мо Си расширились от удивления:
— У нее тоже есть родинка в виде слезы?
— А? Что значит «тоже»? У кого-то еще есть такая?
— … Среди пяти куртизанок, похищенных из «Терема Хунъянь», у одной из них есть такая же родинка в уголке глаза, — ответил Мо Си.
Отвечая Юэ Чэньцину, он невольно задавался вопросом: может, эта родинка очень важна для «насильника» из «Терема Хунъянь», поэтому стала золотой биркой[5], спасшей жизнь проститутки?
Из раздумий его вырвал Юэ Чэньцин, который нерешительно обратился к нему:
— Князь Сихэ, на самом деле, есть еще кое-что, о чем я должен сказать вам.
— Так говори.
— Вот только… я не уверен, может мне просто это показалось. Хотя я не видел лица этого человека в черном, но когда мы столкнулись, внезапно я почувствовал, что исходящий от него запах знаком мне.
— Что это за запах, и где раньше ты с ним сталкивался? — спросил Мо Си.
— Ну, это даже не совсем запах… эм… это сложно объяснить… что-то вроде излучения личности, которое я уже ощущал ранее. Но все произошло слишком быстро: он ударил меня, а потом сбежал прежде, чем я успел опознать его, — Юэ Чэньцин вздохнул. — Князь Сихэ, вы ведь думаете, что это убийца из «Терема Хунъянь»?
— Я все еще не уверен, — ответил Мо Си и, чуть подумав, добавил: — Давай так, Юэ Чэньцин, сначала отправляйся в Башню Шэньнуна, пусть они обработают и изучат твою рану. А потом загляни в Отдел Безопасности и передай им сообщение.
— Что за сообщение?
Мо Си снова посмотрел на портрет Сяо Цуй и сказал:
— Если мое предположение верно, этот насильник ищет женщин с определенными особенностями внешности. Родинка-слеза, должно быть, одна из таких уникальных черт. Передай в Управление Безопасности: пусть объявят в столице о том, что все девушки, подходящие под описание, должны прибыть в Управление.
— О, конечно, конечно, — согласился Юэ Чэньцин и уже собирался уйти, когда вдруг вспомнил о чем-то и поспешно обернулся. — Кстати, князь Сихэ, я слышал, что старший брат Мужун получил от императора дозволение допрашивать Гу Мана в любое время. Вы знали об этом?
— …Да.
— Гу Ман, похоже, еще может быть полезен вам. Если старший брат Мужун доберется до него первым, скорее всего будет пытать до полусмерти. Не хотите прежде…
— Это не проблема, — Мо Си покачал головой, бессознательно крутя кольцо из черненого серебра на большом пальце. Постепенно взгляд его потемнел.
Исцеляя раны Гу Мана, он пометил его тело уникальным следящим талисманом. Пока тот был активен, если с Гу Маном происходило что-то необычное, кольцо на его руке нагревалось. Таким же образом он мог отслеживать местонахождение Гу Мана и состояние его тела.
Мо Си действительно не хотел видеть плачевное состояние Гу Мана после того, как его пытали другие люди.
— Я подготовился, и теперь, что бы не делал Мужун Лянь, я буду знать об этом. Так что не стоит тебе об этом беспокоиться.
Расставшись с Юэ Чэньцином, Мо Си вернулся в свое поместье и снова достал нефритовые свитки с описаниями пяти похищенных проституток.
Он положил портрет Сяо Цуй рядом с изображением блудницы с родинкой-слезой на лице и принялся внимательно изучать все лица.
У остальных четырех женщин не оказалось никаких характерных черт или, опираясь только на портреты, было сложно их определить.
Однако эта ситуация не продлилась слишком долго. По мере того, как в городе пропадало все больше женщин, в поместье Сихэ появлялось все больше портретов, разобрав которые, Мо Си обнаружил, что все похищенные имели или очень похожее очертание губ, или практически идентичную форму носа.
Таким образом, выделив эти черты внешности, Мо Си приказал столичному гарнизону найти всех девушек, отвечающих требованиям, и собрать их в Управлении Безопасности для защиты.
После этого и правда массовые похищения практически прекратились, за исключением тех редких случаев, когда «насильник» находил женщин, вовремя не обнаруженных властями. Однако в среде совершенствующихся росло беспокойство и ходили самые страшные слухи…
— Даже старейшина Юй из уезда Чэньтай не смог противостоять ему. А если он задумал вырвать наши сердца? Что нам делать?
— Эх, в последнее время я боюсь в одиночку отправиться в горы для совершенствования.
Так в канун Нового года шумная столица Чунхуа погрузилась в безмолвие. Люди теперь выходили из дома только группами и спешили вернуться до заката. Продажи защитных талисманов клана Юэ подскочили до небывалого уровня, ведь без магической защиты люди боялись ложиться спать даже с оружием в руках. Горожане, которые не могли себе позволить большие траты, собрались у порога поместья Юэ, чтобы слезно молить клан Юэ проявить милосердие и продать им защитный талисман в кредит или рассрочку.
Юэ Чэньцин не мог взять на себя ответственность и принять решение по этому вопросу. Так как отец был в отъезде, к просителям вышел его дядя и, бранясь, прогнал всех этих низкоуровневых попрошаек:
— Что за галдеж?! Думаете вы достаточно сильны, чтобы устраивать беспорядки у дома одного из сильнейших заклинателей страны?! Защиту талисманов семьи Юэ нельзя преодолеть, поэтому они столько стоят! Вы не можете их себе позволить? Одолжите деньги у родственников или друзей!
Сказители перестали рассказывать истории. По мере ухудшения положения в городе, кто бы стал веселиться, слушая их байки?
Наклеенный на двери чайной «Юэлай[6]» маленький клочок красной бумаги с надписью «Разгневанный посетитель борделя убивает семьдесят человек» истрепал ветер и размыл дождь, теперь уже сложно было прочитать написанные на нем слова…
В ту ночь снегопад, наконец, прекратился, и яркий полумесяц наполнил светом каждый уголок притихшей столицы.
Мо Си сидел во дворе усадьбы Сихэ. Просматривая свитки отчетов за последние несколько дней, он бессознательно поглаживал серебряное кольцо-змею[7] на большом пальце.
В последнее время это вошло у него в привычку. Следящее кольцо стало связующей нитью, что, пойдя на поводу у собственного эгоизма, он вновь протянул между собой и Гу Маном. Но только зная, что этот человек цел и невредим, Мо Си мог чувствовать себя спокойно.
Однако именно этой тихой ночью, когда он уже собирался отложить свитки и пойти спать, кольцо вдруг обожгло его палец!
Мо Си опустил взгляд и увидел, что змеевидный узор на кольце начал извиваться и скручиваться, медленно превращаясь в стрелку, указывающую на юго-запад столицы. Серебряное тело змеи начало постепенно менять цвет, а затем все чешуйки ярко вспыхнули изумрудным светом.
Изменение цвета чешуи могло означать только одно: объект слежки был одурманен каким-то зельем. Учитывая то, что Мужун Лянь при допросе часто использовал различные изменяющие сознание препараты, удивляться тут было нечему.
Куда больше вопросов вызвало то, что Гу Ман оказался довольно далеко от Иньской темницы. На юго-западе столицы располагался могильник, где были захоронены самые выдающиеся герои Чунхуа. Гора Духов Войны[8].
Почему Гу Ман внезапно покинул тюрьму и оказался на горе Чжаньхунь?
Прежде, чем он успел как следует обдумать эту мысль, защитные чары, наложенные на стены столицы, начали пульсировать золотым свечением, а потом зазвонил главный тревожный колокол. Бам-бам-бам, всего тринадцать ударов.
Опасный преступник сбежал из тюрьмы!
Гу Ман смог вырваться из Иньской темницы?!
Автору есть что сказать:
«Как они ругаются»
Юэ Чэньцин: — Мелкая черепаха! Большая злобная псина! Я так зол!
Цзян Есюэ: — Сударь, вы нелюдь[9]!
Гу Манман: — Да мои ноги ароматнее твоего рта.
Принцесса Сиси: — Пошел ты!
А-Лянь: — Хе-хе, у вашей светлости такая морда лица, я не доверил бы вам даже чистить ночные горшки[10] в доходном доме «Ломэй».
Цзян Фули: — Если болен, прими лекарства.
Четвертый дядя: — … ( этот человек молчит, но в глазах его большими буквами написано: мне лень с тобой возиться).
Учитывая предложенный выбор, я предпочту препираться только с Юэ Чэньцином… = =
Перевод: Feniks_Zadira
< Глава 26 Оглавление Глава 28 >
Глоссарий по миру «Остатки грязи»
Наши группы (18+): VK (частное), Telegram, Blogspot
Поддержать Автора (Жоубао Бучи Жоу) и пример как это сделать
Поддержать перевод: Patreon / Boosty.to / VK-Donut (доступен ранний доступ к главам)