— Ся Сыни — мой внебрачный сын. Даже он сам не знает об этом. Это знаю только я, а теперь и ты… Клянусь Небесами, если об этом узнает кто-то третий, я не ручаюсь за сохранность твоей собачьей жизни.

В прошлой жизни мокрый от дождя и крови убитых им людей Мо Жань однажды вернулся в безлюдный Дворец Ушань. Он ощущал себя богомерзкой, грязной и мокрой собакой, которая в этом мире никому не нужна.
В тот день он сел на кровать, обнял Чу Ваньнина за талию и, уткнувшись лицом в его живот, снова и снова просил Учителя о ласке. Только чувствуя нежные прикосновения к волосам, он с трудом смог сдержать свое безумное сердце.
Он думал, что эти старые воспоминания давно уже погребены в бурном океане прошлого.
Но стоило Мо Жаню закрыть глаза, казалось, что все это было только вчера.

— Образцовый наставник думает, что я неизлечим, но я считаю, что это вы не тот, кто может исцелить меня. Наша мораль слишком сильно различается, так зачем вы лезете в то, что вас не касается? — ребенок самодовольно покачал головой. — Наставник сыграл со мной уже две партии. Вы обыграли меня в озере Цзиньчэн, похоже, партия в Персиковом Источнике тоже остается за вами. Теперь, когда вы обнаружили Бездну Предка и нашли мой Белый Камень, я несколько выдохся, и, похоже, придется смириться с тем, что не выходит заполучить вашего ученика. В этом раунде я признаю поражение.

— Да как ты… ты смеешь творить здесь такое… ты…
— Почему бы и нет? — Чу Ваньнин равнодушно взглянул на нее. — Я делаю то, что считаю правильным, — он сделал паузу и приобнял Мо Жаня за пояс. — Этот человек — мой, я забираю его.
Мо Жань как раз облокотился на Чу Ваньнина, когда до его слуха донеслось «этот человек — мой». Подобные слова из уст Чу Ваньнина буквально выбили почву из под его ног. В этот миг для него будто небо упало на землю, и весь мир перевернулся вверх дном.
— Уч… Учитель…
— Закрой свою собачью пасть! — Хотя голос и лицо Чу Ваньнина все также ничего не выражали, но Мо Жань видел, что его глаза пылают от с трудом контролируемой ярости. — От тебя никакого проку, одни проблемы! Не усугубляй ситуацию еще больше!

— Я тоже могу быть голодным, мне тоже может быть больно, я тоже живой человек… — даже если сейчас его психика стала по-детски неустойчивой, Чу Ваньнин все равно пытался взять под контроль свои чувства. Он задыхался от рыданий, не давая им прорваться наружу, но его плечи дрожали, а из покрасневших глаз ручьем лились слезы.